А параллельно начинается работа над новым номерным альбомом. На этот раз – под руководством немецкого продюсера.

Перед выступлением Zdob Si Zdub в столичном клубе «Концерт» «Новости шоу-бизнеса NEWSmusic.ru» пообщались с вокалистом группы Романом Ягуповым и бас-гитаристом Михаилом Гынку.

Роман Ягупов

- Давайте поговорим для начала про сборник…

- Его рабочее название - «Раритеты». Некоторые треки создались еще 10 лет назад и никогда не издавались, были записаны спонтанно — для какого-нибудь «Неголубого огонька», например. Есть песня из фильма «Чародеи», которую мы записали с Виторганом-старшим. Песня Анатолия Крупнова, которую мы когда-то записали к его трибьюту. Песню Владимира Семеновича Высоцкого сделали, которая называется «Моя цыганская».

- А что за дуэт с Сергеем Михалком?

- Мы давно дружим с группой «Ляпис Трубецкой», и всегда хотели что-нибудь вместе сделать. Мы пробовали записать вместе песню «Не грусти, товарищ», но у нас не пошла она, не получилось, и «ляписы» сами ее сделали. А в этот раз мы уже предложили Сереге сделать песню. У нас возникла идея возродить старую песню, которая называется «Zhos mafia». Это есть такое крылатое выражение в румынском языке, близкое к русскому «долой», выражение такое отчасти юмористическое, на заборах у нас его пишут. Когда-то мы эту песню записали, но она не входила ни в один альбом — у нас была другая волна и совершенно другая энергетика текстов. А сейчас мы решили сделать ее с «Ляписом Трубецким», потому что иначе, я думаю, нас не поняли бы поклонники, фаны — а чего это мы вдруг решили написать такую злую социальную песню, про деньги, про власть. В дуэте в Михалком она смотрится органичнее.

- А чего это вдруг, действительно, решили написать?

- В первую очередь я имел в виду власть, потому что мы тоже пострадали, в своей же стране...

- Что случилось?

- Мы попали в аварию, перевернулись на автобусе год назад. Было несколько судебных процессов, суд еще не закончен, мы не получили никакой сатисфакции, но зато поняли, насколько коррумпированный суд у нас в стране! Это цирк. Я заколебался, и меня прорвало — захотел именно так, грубо написать. Сейчас я перевел этот текст на русский, и он получился еще жестче. Такой смех сквозь слезы.

- В последние пару лет у группы была активная экспансия в Европу, много гастролировали, выступали на европейских фестивалях. Это был сознательный шаг, пытались завоевать западную публику?

- Мы просто хотели посмотреть, чем дышит Европа. На венгерском фестивале «Sziget» мы раза три-четыре выступали, потом у нас было три тура по Европе. Это интересно — поехать туда и посмотреть, на каком уровне люди там играют.

- Ну и на каком?

- Уровень мощнейший. Там так играют лихо, изобретательно, технично, так много артистов, музыкантов! Во всем — профессионализм. Игра «на шару» там не канает. Там есть целый пласт независимой музыки, которая до нас просто не доходит, потому что ее нет на MTV, нет в каких-то широких масс-медиа. А музыка, между тем, очень интересная.

- В чем разница существования инди-групп в Европе и в России, скажем, или в Молдове?

- Там ты имеешь несомненный шанс из андеграундной группы стать звездой, не изменив своего лица. Существует серьезная инфраструктура создания и раскрутки звезды. Хотя там тоже свои акулы шоу-бизнеса, у них свои правила, и они наверняка что-то тоже группам диктуют.

- Какое к вам было отношение?

- Нас идентифицируют как группу с Балкан, как молдавскую группу. А там эта вся балканская тема — вообще отдельное направление. И те же немцы так все здорово это освоили, что уже играют балканскую музыку лучше, чем мы. (Смеется) Немцы — они хитрые: берут покупают пару цыган, бэк-вокалисток, и пошло-поехало: «диско-диско-партизаны».

Так вот, молодежи европейской нас было слушать интересно. Менталитет у нас русский, песни у нас на молдавском, слушаем мы музыку английскую, американскую. Такой у нас гибрид получается.

- Костюмы сами себе шьете? Или как они у вас возникают?

- Костюмы — это полная импровизация. И по заказу делаем, и в секонд-хенде что-то находим, и перешиваем, идем на различные эксперименты. Это прекрасно, мне нравится. Я себе столько понашил уже одежды разной интересной! И сейчас вернулся опять к юбкам, потому что одно время я их как-то забросил. Кстати, мы сейчас делаем коллекцию Zdob Si Zdub.

- Она будет где-то выставляться?

- Да, мы хотим в Бухаресте у нашего друга открыть даже такой магазинчик, где будет вот эта наша одежда продаваться.

- Да вы модельеры еще, оказывается! Будет продаваться одежда, которую вы все за эти годы насобирали или что-то будет специально делаться по вашим эскизам и лекалам?

- Будет все то, что мы нафантазировали. Плюс мы много сейчас одежды создаем для наших новых видеоклипов. Для исторических баллад, в частности, которые войдут в новую программу.

- Какие ощущения у вас остались после «Евровидения», на котором, как известно, вы представляли Молдову в 2005 году? Что это вообще дает артисту?

- Когда мы попали в эту историю, мы думали, что сейчас быстренько отстреляемся, сделаем свое дело, и все. А оказалось, что «Евровидение» — это такое затяжное болото, которое затягивает тебя в массу мероприятий и событий. То есть больше чем полгода мы обязаны были ездить по всем странам, совершенно бессмысленные какие-то творческие обмены происходили. Причем они обязывают везде ездить, но при этом не финансируют — музыканты должны путешествовать за свой счет.

- А как само ваше выступление?

- Когда его показывали, все камеры и световые приборы оказались направленными куда-то в потолок, хотя на репетиции все не раз обсуждали. То есть наше шоу реально показано не было. Камеры спали. Такая безалаберность. А так — по три раза гримировали нас, по три раза стригли. Такой фетиш все это! Мы как добрые патриоты своей маленькой страны туда рванули. А вообще, люди, участвующие в «Евровидении», хорошо понимают, что в принципе они трэшеры. И они с иронией это все делают. Именно поэтому все кичово утрируется артистами, все весело. А наша попса с постсоветского пространства, которая рвется на это «Евровидение», делает все ужасно серьезно, с таким надрывом, будто они в последний раз выходят на сцену.

- Как изменилось к вам отношение в Молдове после «Евровидения»?

- Многие просто отвернулись. До этого мы были таким своеобразным андеграундом. А тут многие посчитали, что мы сделали неправильно, участвуя во всем этом. Мы потеряли часть аудитории, перестали собирать такие залы, это факт. И сама ситуация стала выталкивать нас на другой уровень, в другую плоскость. Мы стали играть на праздниках всевозможных городов, участвовать в разных увеселительных мероприятиях. Стали очень доступны, и какая-то сказка, которая окутывала нас, безусловно, потерялась. Мы стали просыпаться «в телевизоре» и там же засыпать. Участвовать во всевозможных телешоу, румынских и так далее. В общем, очень сильно запопсели.

- А что сейчас?

- А сейчас у нас появился выбор, по какому пути идти. Потом мы выпустиликонцептуальный альбом «450 овец», и в нас вновь поверили. Мы стали собирать тысячные залы, которые заполнялись битком. Мы стали культовой группой. Сейчас у нас следующий интересный этап. У нас появился немецкий продюсер Марк Элснер.

- Как с ним идет работа?

- Он приезжал к нам, мы сделали первую репетиционную сессию, записали вторую. Потом он взял все это и уехал к себе в Германию слушать. Он протестировал записи со всеми своими друганами, подумал, проконсультировался, и они хором решили, что это вообще никуда не годится. Что музыка, которую мы играем, не то что вторична, а третична.

«Ваша ниша была бы успешна десять лет назад», - сказал он нам. Весь этот безбашенный ска-рок, ска-панк. Таких команд уже сотни и тысячи давно по Европе ездят — сербы, венгры, румыны. Вам, говорит, только свадьбы светят теперь с такой музыкой. В общем, такого пинка под зад дал!...

Он прав. Ведь дело еще в том, что сами Балканы настолько сейчас опопсели, что модно играть даже не балканскую народную музыку в вариации, а очень пошлый такой, выхолощенный балканский рок. Ну, грубо говоря, такая Верка Сердючка с тяжелыми гитарами, с дудками и матерными словами. И поют бывшие эсэнгэшные чуваки, на русском, на смеси каких-то славянских языков, на немецко-русском. И все это еще пошлее, чем Верка Сердючка. И все вокруг бухают, танцуют, угар такой. И битком тысячники собираются на так называемые «балкан-party».

- А на что же вас сориентировал продюсер?

- Он говорит: «Вы спрятались за свою музыку, за свою технику, за свою звуковую палитру и за свои амбиции». Теперь вам нужно открыться. Вы снова должны быть личности, которые душой и одним аккордом способны передать все, за что вы спрятались». Вот этому, наверно, мы и пытаемся теперь следовать. Мы должны быть настоящей европейской конкурирующей группой, но из Молдовы.

Готовится новый материал для нового альбома. Это более взрослые песни, более красивые, более музыкальные, наверно, более лирические. Там есть песни об истории наших земель.

-Эпосы?

- Да, почти. Или вдохновленные нашей природой. Я вот, к примеру, обожаю Днестр, нашу реку.

- Когда этот альбом выйдет?

- Работа над записью еще не началась, но работа с нашим немецким продюсером идет уже очень плотная. Так что у нас начинается новый этап.